(no subject)

"Объективный взгляд "со стороны" предполагает отчуждение. Человек, которого окружающие не принимают и травят, невольно смотрит на себя их глазами и спрашивает себя, почему он не такой, как все, и что ему со своей "инаковостью", которая то ли болезнь, то ли порок, делать. Для того, кто принимает себя и свою субъективность, эти вопросы уже не имеют значения: я такой, каков я есмь, для меня важны только способы самореализации, а если вы меня не принимаете, это не моя, а ваша проблема. Все люди по-своему "инаковые" (=особенные), и именно этим они друг другу интересны.
Поясню эту мысль аналогией. В тоталитарном Советском Союзе инакомыслящие (диссиденты) на фоне всеобщего идеологического единообразия выглядели белыми воронами, особой, странной породой людей. Но, если вдуматься, инакомыслие – не исключение, а норма, синоним мышления как такового. Слова "такомыслие" в языке нет, потому что жесткий конформизм исключает самостоятельность, без которой никакое мышление невозможно, а есть лишь более или менее автоматическое принятие готовых шаблонов речи и поведения.
Точно так же обстоит дело с инаколюбящими. Жесткая половая мораль, состоящая из сплошных запретов и предписаний, кого и как можно, а кого и как нельзя любить, была прокрустовым ложем, не оставлявшим место индивидуальности. Но любовь по определению индивидуальна, она всегда стремится выйти за рамки обыденности. Говоря словами Михаила Пришвина, "любовь – это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет корабль своим собственным путем". Социальные нормы – только плот или обманчивая соломинка, за которую мы хватаемся, чтобы не утонуть. В этом смысле все, кто любит, – инаколюбящие. "Таколюбящих" не бывает по определению".