Entry tags:
(no subject)
Двадцать лет назад я бегала по театрам и, возвращаясь домой, любовалась розовым зимним питерским небом. И любила город, особенно когда его засыпал снег. И могла зависнуть под фонарем, глядя на плавно опускающиеся в его свете снежинки. И готова была влюбиться в кого угодно, беззаветно и навсегда. И писала очень плохие стихи. Выключала по ночам свет в комнате, слушала «Аквариум» или «Пинк Флойд» и подолгу стояла у окна, высматривая редкие звезды. И чувствовала себя одинокой, несчастной, полной до краев никому не нужной нежностью. И было мне, как я теперь понимаю, очень хорошо.
И ничего от этого не осталось, кроме привычки бодрствовать по ночам.
И ничего от этого не осталось, кроме привычки бодрствовать по ночам.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
На самом деле такой отчаянно смелой на чувства я была еще лет семь назад, и небом-звездами-снегом еще любовалась, хотя уже и не каждый вечер. И я совершенно не знаю, что будет, если меня тронуть... потому как вулкан - он, может быть, только прикидывается потухшим. Но от вот этого романтического настроя - постоянного, без повода, - не осталось и следа, и - да, это возраст, наверное, и вернуть меня двадцатилетнюю хотя бы на время сможет только чудо.